Ваше Благородие, театр!

Настоящему творчеству нельзя помешать. Интриги, козни, отсутствие условий и поиск виноватых — не более чем отговорки, оправдание лени или бездарности.

Списать все на обстоятельства и особенности эпохи, в которую довелось жить, — расписаться в собственной беспомощности: «Что поделать, жизнь такая». Насиженное — покидать трудно. Куда спокойнее восклицать, подобно чеховскому герою, ставшее привычно-однообразным: «Пава, изобрази!»
Пава, конечно, изобразит. А Творчество — это тяжко и очень часто неудобно. Как продираться через непроходимую чащу в поисках нужной тропинки. Можно гулять и по освещенному парку, но там компании таких же ленивых или нетребовательных.
В поисках тропинки есть риск нарваться на диких тварей, заблудиться и попасть не туда. Зато, начиная заниматься творчеством,  мы узнаем самих себя. Причем узнаем лучшее, что в нас есть, и худшее. Творчество — это «ключики», открывающие дверцу души, это камертон созвучия.
Настоящее искусство — не профессия. Это то, чего не можешь не делать. Что бы вокруг ни происходило.
Новгородский театр «Малый», «придуманный» и возглавляемый Надеждой Алексеевой, много лет будоражит зрителей, заставляя каждого всматриваться в себя, как в зеркало. На его спектаклях невозможно оставаться равнодушным. Они заставляют думать, сопереживать или негодовать. Но что бы ни происходило на сцене — каждый раз испытываешь причастность к чему-то большому, творческому и чудесному.
Ведь люди и идут в театр за чудом, хотя чуда каждому хочется разного.

Соглядатай

Кем бы хотели стать после смерти? Ну, ну. Не пугайтесь. Дело-то житейское. Вот героиня спектакля «Соглядатай» Грейс  хотела бы стать цветочком амариллисом.
Критики называют Панича автором «черных комедий», его острые современные пьесы неизменно привлекают внимание, но до сих пор в нашей стране их никто не ставил. Новгородский театр «Малый»  — первый.
Панич превосходно смешивает коктейль из острых эмоций и философских рассуждений, ироничные исследования человеческих отношений сочетаются с необычными сюжетными поворотами.
Скромный банковский клерк Кэмп получает письмо от своей тетушки, где она сообщает, что умирает, и приглашает племянника к смертному одру. Сцено-графия художника Игоря Семенова располагает зрителя в искривленном пространстве – часть сцены и стены зрительного зала превращаются в уединенный уголок старой квартиры, где живет старушка Грейс со своим жизненным багажом из рождественской елки, постели, старых вещей. А актерский дуэт Андрея Данилова и заслуженной артистки РФ Любови Злобиной превращает пьесу в пронзительную историю двух одиноких людей. Долгое бдение на пороге смерти неуклонно сближает их. Кэмп становится невольным соглядатаем человеческого ухода в иной мир, и его попытки осознать себя и заглянуть за горизонт собственной жизни — переворачивают его представление о мире и о себе.

Человеки

Чехов оставил потомству архив, уникальный по своей полноте — ничего не выбрасывал, ничего не вычеркивал, ничего не сжигал. Почему?
Может быть, слишком ценил детали, зарисовки и наблюдения, которые становились настоящим кладезем для его рассказов.
«Человеки» — это такой чеховский архив. В вошедших в спектакль рассказах нет ничего от высоких идей и нравственных исканий, так свойственных русским писателям. Это просто человеческая жизнь во всей красе ее закономерностей, ее бессмысленности, ее злой насмешки.
И актеры ничего не играют. Они рассказывают. Они показывают нам нас самих. В спектакле, как мне кажется,  точно уловлена главная чеховская интонация.
Он ничего не проповедовал. Никогда и никому. В нем не было ничего пророческого. Он исследовал жизнь, заведомо отказывая себе в праве вынести какое-либо окончательное суждение. «Писатель должен ставить вопросы, а не давать ответы», — считал Чехов.

Метель

На сцене «Малого» — черная сцена с конусообразно натянутыми над ней белыми толстыми узловатыми веревками (Купол храма? Нити судьбы? Сугробы? Нервы?), есть белые одежды актеров, есть юноша, почти мальчик, читающий «Я Вас любил» так, как это прочитал бы сегодняшний среднестатистический школьник, торопясь и выкрикивая, почти не вдумываясь в произносимое… Есть умудренный опытом муж (автор?), то и дело прерывающий рассказ Ивана Петровича Белкина (Олег Зверев) репликой-вздохом: «Какая скука!»
Символ на то и символ, чтобы трактовать его многозначно. Фигуры на сцене – может быть, оболочки душ тех, кто сейчас расскажет зрителям свою жизнь, может быть, их страдания. Персонажи поначалу «заберутся» в эти фигуры и отрекомендуются, кто есть кто.  И Марья Гавриловна (актриса Кристина Машевская), и Владимир (Алексей Коршунов), и ротмистр Бурмин (Алексей Тимофеев) – все вроде бы на своих местах. Вот девушка – служанка Марьи Гавриловны (Марина Вихрова) — персонаж, даже имени не имеющий, вскользь упомянутый Пушкиным, в спектакле приобретает вдруг фатальное, почти мистическое значение, подталкивая героев к решительному шагу. И подтолкнула ведь. И тяжкий груз ответственности нести всю жизнь готова… То, что мы видим, – это скорее притча о роковом стечении обстоятельств, о вызове, брошенном судьбе и почему-то обреченном задолго до того, как перчатка упала в снег.

Светлана КАЛАШНИКОВА

Анна БОЧАРОВА (фото)