Победить дракона

Я не верю в людей, пишущих в стол. Во многое верю: в ино-планетян, в коллективные медитации и системные расстановки, в героев комиксов Marvel, в чайник Рассела, в единое мировое правительство и эко-транспорт, в карму, в путешествия во времени. Даже в Летающего Макаронного Монстра (гугл в помощь!) я верю больше, чем в людей, пишущих в стол. В моем мире их не существует.
Зато в моем мире существуют люди, которым бывает страшно и больно. Люди, которые точно знают, что настоящее одиночество – это когда тебе некому об этом одиночестве рассказать. Люди, которых научили говорить только когда их спрашивают, а потом никогда ни о чем не спрашивали. Я верю в людей, которые забыли (а может быть, никогда и не знали), как звучит их голос. Я верю в людей, которые сами не верят в себя, но зато верят, что никто другой в них тоже не верит.

…Двадцать минут после полуночи. В душном, плохо вентилируемом зале библиотеки – около сотни человек. Не на всех хватает стульев и скамеек, принесенных из фойе, поэтому кто-то прислонился к стене, кто-то стоит в проходах, кто-то образовывает галерку за рядами зрителей. К половине третьего утра мне хочется обнять каждого из этих людей за то, как чутко они слушают каждого поэта.
К свободному микрофону выходит молодой человек в спортивной куртке. Дрожащие пальцы сжимают обычную тетрадку. Когда он читает из нее очень простые, но очень искренние стихи о любви, голос почти срывается. Перевожу взгляд на зрителей и вижу, что стоящая у стены девушка расплакалась.
Для каждого поэта и зрителя слэм о чем-то своем. Об эпатаже, о самоутверждении, о самих стихах, о судейских баллах, о «своих» (нужное дописать, ненужное вычеркнуть). Для меня слэмы всегда были о таких вот мальчиках в спортивных куртках и о таких вот девочках,  способных заплакать от их стихов. Об историях людей, которые находят в себе смелость выйти к микрофону (поверьте, это не всем легко) и начать говорить.
Я верю, что каждый голос достоин быть услышанным. Именно поэтому на поэтических слэмах никогда не будет цензуры и премодерации. «У тебя же там… у тебя же там люди читают плохие стихи!» — с ужасом говорит мне после одного турнира коллега-лингвист. А я в который-то уже раз повторяю, что «у меня там» люди просто читают, что для критического разбора и оценки существуют писательские курсы, литературоведческие объединения и так далее, и так далее. Я сама веду поэтические мастерские, на которых уже не прошу аплодировать каждому стиху, а учу конструктивной критике и работе над текстом.
Для меня важно, чтобы у каждого пишущего человека в городе была возможность прийти туда, где его примут таким, какой он есть, вместе с его творчеством, проходит ли оно строгую проверку на «хорошесть» (что бы под ней ни подразумевалось) или нет. Потому что любое творчество созидательно и уменьшает количество энтропии во вселенной. И потому, что у меня за плечами – шесть лет без единого написанного слова, которые не закончились бы, если бы однажды в моей жизни не появились люди, показавшие мне, что можно говорить, быть услышанной и встретить поддержку и понимание вместо столь привычного литературного снобизма: «Кто тебе вообще разрешил писать? Кто тебе разрешил писать вот так и вот об этом? Сиди и молчи!»
В жизни всегда будут люди с судейскими табличками. Иногда они буду ставить десятки, а иногда двойки. Чаще всего эти люди будут даже с тобой незнакомы. Слэмы учат тому, что дело вовсе не в баллах, the point is not about the points, как говорят в Штатах.
Дело в том, чтобы, один раз получив двойку, найти в себе силы еще раз выйти к микрофону, чтобы открыть незнакомым людям самое уязвимое, самое мягкое, самое тонкое и сокровенное в тебе. Потому что если мы не будем говорить друг с другом, если не будем делиться друг с другом историями, если не будем протягивать открытые ладони наших слов и говорить: «Посмотри, вот он я, я – такой же, мне бывает так же весело и так же грустно, я танцую под ту же музыку и борюсь с теми же драконами, что и ты»,.. то как иначе понять, насколько мы все живые и похожие в этом, по сути, маленьком мире?

Елизавета МУСАТОВА