Годы 1808 – 1814. Неравнодушная губерния

Эпоха наполеоновских войн началась для России ещё в конце XVIII века, когда Европу потрясли героический переход войск Суворова через Альпы и освобождение итальянских городов флотом Ушакова.

К 1805 году продвижение Наполеона в Восточную Европу вынудило Александра I вновь развернуть против него военные действия.

После неудачных для России сражений под Аустерлицем и Эйлау, русский царь вступил в унизительные переговоры о мире. При встрече на Немане в июне 1807 года молодые императоры обнялись, после чего Александр произнёс: «Государь, я ненавижу англичан, так же как и Вы!»

Но общая ненависть к британцам недолго удерживала правителей России и Франции в мире. В июне 1812 года «Великая армия» Наполеона численностью  600 тыс. чел. вторглась в пределы Российской империи. Осознавая недостаточность своих войск перед лицом грозного врага, Александр I указом от 6 июля 1812 года объявил о созыве Народного ополчения. Увы, в стране, привыкшей отдавать в армию рекрутов на 25 лет, не было мобильного воинского резерва.

Новгородцы, которым 14 июля 1812 года манифест «К народу русскому» зачитал принц Ольденбургский, на губернском собрании постановили сформировать 10-тысячный корпус и обеспечить его за свой счёт всем необходимым.

«БОРОДАТЫЕ ЛЮДИ»

Сбор ратников на войну с «супостатом», их вооружение и снабжение осуществляли комитеты уездных и губернских дворянских собраний. Средства собирались в виде добровольных пожертвований. За 1812-14 годы было собрано 83 млн. рублей! Офицеры назначались из добровольцев-дворян, ранее служивших в армии. Командующие округами избирались дворянскими собраниями. Общая численность Народного ополчения 1812 года составила свыше 300 тысяч человек.
Конечно, вооружены ополченцы были не лучшим образом. В основном орудовали пиками, топорами и саблями; лишь небольшая часть воинов имела ружья.
Ратники в Народное ополчение выставлялись помещиками из крепостных крестьян, из расчёта 4-5 чел. в возрасте 17-45 лет от 100 ревизских душ. Крепостные охотно шли в Ополчение, надеясь после войны на освобождение.
В середине июля 1812 г. Комитет министров возложил командование ополчением Петербургской и Новгородской губерний на 67-летнего М.И. Кутузова. Губернским начальником Новгородского ополчения был назначен генерал от инфантерии Н.С. Свечин, а командующим ополчением стал генерал-майор и камергер А.А. Жеребцов. В число ополченцев входили: 27 штаб-офицеров, 234 обер-офицера, 681 урядник, 43 писаря, 94 барабанщика, 9440 воинов, 264 нестроевых, 4 священника, 4 причетника, 2 доктора, 1 штаб-лекарь и 2 фельдшера.
Средства на вооружение и снабжение пожаловали как помещики, так и купцы: старорусские дали «на благое дело» 56 тыс., новгородские — 50 тыс. рублей. Крестьян-воинов одели в новые кафтаны, снабдили, несмотря на лето, овчинными полушубками, рукавицами, двумя парами сапог, двумя штанами, выдали провиант, а также по 3 рубля «подъемных» и жалованье за 3 месяца. В обоз новгородцы пожертвовали 650 лошадей, кованые телеги, котлы и медикаменты. Отставные офицеры организовали для ополченцев краткосрочные военные курсы. Активное участие в формировании «бородатого войска» принял государственный деятель и поэт Гавриил Романович Державин, прибывший в Новгород из имения Званка на Волхове.
Дружины Санкт-Петербургского и Новгородского ополчений выступили на фронт в составе корпуса генерала П.X. Витгенштейна. Уже в ночь с 7 на 8 октября состоялся штурм Полоцка, где новгородцы и петербуржцы впервые проявили блестящие боевые качества. «Бородатые люди, – признавался французский маршал Сен-Сир, – дрались с наибольшим ожесточением и выказали наибольшее мужество».
Санкт-Петербургское и Новгородское ополчения бок о бок сражались при Чашниках, у Смольни, под Витебском, при Березине, в 1813 году с боями дошли до Данцига и участвовали в его осаде. При осаде этой крепости, считавшейся одной из самых неприступных в Европе, погибла большая часть наших земляков, причём не столько от пуль и ядер, сколько от болезней и холода.
Победоносное завершение войны было омрачено огромными потерями в Новгородском ополчении. Из более чем 10 тысяч ратников домой вернулась лишь треть. Другим огорчением крестьян-ополченцев стало возвращение в кабалу к помещикам вместо обещанной свободы.
И всё же новгородский губернатор Павел Сумароков восторженно писал графу П.Х. Витгенштейну в декабре 1812 года: «Новгородская губерния не равнодушно взирает на гремящую славу Вашего Сиятельства, и уже сделала постановление просить у Государя Императора позволения ознаменовать оную сердечными своими почестями».
Правда, «сердечные почести» в виде обелиска геройскому ополчению появятся в Новгороде лишь 28 лет спустя, в 1840 году.

АРХИЕРЕЙ-ИСТОРИК ЕВГЕНИЙ БОЛХОВИТИНОВ

Среди ратных подвигов начала XIX столетия менее заметно, но всё же бурно развивалось историческое источниковедение новгородского прошлого. Древние летописи и акты, старинные рукописи и церковная архитектура, фрески, иконы и утварь всё чаще становились объектами пристального внимания образованных людей того времени. В их числе – Евгений Болховитинов, в миру Евфимий Алексеевич Болховитинов (1767–1837 гг.).
Он родился в Воронеже в семье священника, с 10 лет обучался в архиерейском певческом хоре. После окончания Воронежской семинарии, по благословению святителя Тихона Задонского, Евфимий был отправлен в Москву в Славяно-греко-латинскую Академию.
В период обучения в Академии будущий новгородский викарий посещал лекции в Московском университете, одновременно подрабатывая в типографии и «Филологической семинарии» масонов Н.И. Новикова и И.Е. Шварца. Здесь он сблизился со знаменитым архивистом, племянником московского архиепископа, Н.Н. Бантыш-Каменским, внушившим ему особый интерес к древним источникам и литературе.
После окончания Академии Евфимий Болховитинов вернулся в Воронеж, где в 1799 г. был рукоположен в сан священника и стал протоиереем в уездном Павловске. Он стал активно заниматься архивными поисками и описанием местных достопримечательностей, в результате чего в 1800 г. появился его первый печатный труд «Историческое описание Воронежской губернии, собранное из историй, архивных записок и сказаний».
Трагическая гибель жены и трёх детей резко изменила судьбу Евфимия. При посредничестве Н.Н. Бантыш-Каменского он перевёлся в Петербург и в 1800 г. по настоянию Петербургского митрополита Амвросия (Подобедова) принял монашеский постриг с именем Евгений.
В 1804 году Амвросий назначил Евгения Болховитинова викарным епископом Новгорода и поручил ему «особое смотрение» над новгородской Духовной семинарией. В 1806 г. молодой епископ был избран в действительные члены Императорской Академии наук.
В Новгороде Евгений настойчиво изучает архивы новгородских монастырей, устраивает исторические диспуты семинаристов, пишет книгу «Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода» (опубликована в 1808 г., в настоящее время в НовГУ готовится её переиздание). «Как археолог и историк, он хорошо был знаком с прошлым духовной школы, как педагог и учитель, знал в совершенстве современное ее положение и близко принимал к сердцу ее нужды и ее судьбу», – писал о нём современник.
Впоследствии Евгений возглавлял епархии в Вологде, Калуге и Пскове, где и стал архиепископом. В 1820-х годах Болховитинов отправляется служить в Киев уже в сане митрополита. Здесь он начал изучение руин древнейшей на Руси Десятинной церкви и даже восстановил её в псевдовизантийских формах.
Последнее упокоение преосвящённый Евгений обрёл в феврале 1837 года в Сретенском приделе киевского Софийского собора, символически связав своей жизнью и смертью Новгород и Киев – два древнейших центра русской истории и культуры.

«НЕОБХОДИМОНУЖНОЕ»

1812 г., 6 июля – «Сего ради при всей твердой надежде на храброе НАШЕ  воинство полагаем МЫ за необходимонужное собрать внутри Государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую ограду в подкрепление первой, и в защиту домов, жен и детей каждого из нас. МЫ уже воззвали к первопрестольному Граду НАШЕМУ Москве, а ныне взываем ко всем НАШИМ верноподданным, ко всем сословиям и состояниям духовным и мирским, приглашая их вместе с НАМИ единодушным и общим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и покушений…».

1813 г., 23 августа – «У нас есть наш белозерской Головин, то он сейчас только сказал: «Превеселая жизнь военных людей: всё смеются, а иногда случится, что не успеешь принять сурьезную мину, так и умрешь. Ежели бог поможет взять Вексельминд, то недолго и Данциг будет спорить; скажу тебе, мой родной, и в главной армии нашей дела наши, благодаря Всевышнего, хороши…».