Годы 1913 – 1919. Заря новой жизни

События Октябрьской революции и Гражданской войны стали редким случаем в истории Новгорода, когда город не оказался в эпицентре сил, разрушавших страну. После опричного разгрома Ивана Грозного, шведской оккупации XVII века и многотысячных жертв строительства Петербурга 26-тысячному Новгороду нужно было не так уж много жестокости и смертей, чтобы оказаться совершенно заброшенным местом.

На этот раз обошлось…

Хотя спокойной жизнь города во вторую декаду XX столетия назвать нельзя.

Но в отличие от охвативших страну социальных баталий в основе главного новгородского конфликта был вопрос не политический. С 1914 года началось проектирование, а затем и строительство новой железной дороги Петроград – Царское Село – Новгород – Орёл. Проектировщики решили проложить её трассу к югу от города, прорезав насыпью железнодорожного полотна древнейшие окрестности города: Юрьев монастырь, Рюриково Городище, Нередицкий холм. Уникальный исторический ландшафт новгородской округи оказался под угрозой уничтожения в угоду практичной транспортной магистрали.

И вот тут-то Новгород, как в давние республиканские времена, раскололся на части. Губернатор М. Иславин, столкнувшись с активным противодействием строительству со стороны городской общественности, изложил своё видение ситуации в письме министру путей сообщения. Эти два десятка слов станут лозунгом в действиях новгородских властей на протяжении всего XX века: «Оставить линию к югу от города и тем начать зарю новой жизни древнего Великого Новгорода, который тихо опочивает до сих пор и совсем замрёт, если линия пройдёт вдали от него».

Царские почести

Начавшаяся летом 1914 года I Мировая война хоть и обошлась в своём театре военных действий без Новгородской губернии, жертвы её среди самих новгородцев были огромны. Практически из всех уездов в действующую армию были призваны 206 тыс. 115 мужчин, что составляло более 12 процентов всего населения губернии. Сколько из них не вернулось с фронта, мы до сих пор не знаем. Есть лишь общая цифра потерь России в той горько забытой войне – свыше 3 млн. человек.
Сам город превратился в крупный пункт перемещения войск: к 1917 году в нём квартировало до 50 тыс. солдат и офицеров. Кстати, советский маршал Георгий Жуков в начале своей военной карьеры служил в 10-м драгунском Новгородском полку и в его составе удостоился двух Георгиевских крестов. Распоряжениями губернатора и городских властей в городе были созданы многочисленные пункты питания, лазареты. При этом были закрыты все винные магазины, отпуск спиртосодержащих настоек и бальзамов производился только по рецептам. За попытки торговать спиртным некоторые лавочники оказывались под арестом, а их магазины закрывались «до конца войны». Но они немедля открылись в первые же дни февральской революции…
Несмотря на военное лихолетье, городская общественность и в эти годы предпринимала шаги по возвращению утраченных позиций древнейшему городу России. В декабре 1914 года Общество новгородцев в Петербурге с согласия губернатора Иславина и при поддержке Новгородского общества любителей древности обратилось с ходатайством в правительство о возвращении Новгороду наименования «Великий» и присвоении губернии названия Велико-Новгородская. Но до того ли было в годы войны?
В целом, настроение новгородской глубинки в революционные годы было довольно консервативным и прохладным по отношению к предлагавшимся социальным утопиям. Монархические настроения не покидали крестьянские слои и многие другие сословия новгородцев. В 1911 году, в ознаменование 50-летия освобождения от крепостной зависимости, по инициативе крестьянского схода в д. Троица в Поозерье был начат сбор средств на монумент в честь царя-освободителя Александра II. Средства удалось собрать довольно быстро, и уже 22 сентября 1913 г. памятник, созданный по проекту известного скульптора Александра Опекушина, был воздвигнут в центре Новгорода, на перекрёстке нынешних Большой Московской и Ильиной улиц. К сожалению, никто из членов императорской фамилии на открытие не приехал. Николай II, всё больше терявший нити управления страной, лишь выразил в телеграмме «благодарность за Выраженные Мне чувства верности».
Зато в 1916 году Новгород посетила императрица Александра Фёдоровна. Ей пришлось вмешаться в конфликт между сторонниками строительства железной дороги и протестующей общественностью. Слишком уж большой шум был поднят в столичной прессе возмущенными защитниками новгородской старины. Даже Императорская Академия наук недвусмысленно выразилась, что «испытывает глубокую тревогу за судьбу драгоценнейших памятников древнего Новгорода … Ныне современный Новгород с его скромной трогательной простотой города «плотников», со множеством древних каменных церквей есть цельный исторический памятник и напоминает всем дорогие страницы нашей истории… Академия наук надеется на наступление времени, когда можно будет заняться систематическим рассмотрением новгородской старины путём раскопок, а потому требующей осторожности и охраны».
Визит царствующей особы ничего не изменил в расстановке сил: сторонники экономического «расцвета» Новгорода сумели продавить решение о продолжении строительства. Слава Богу, завершить его помешали события 1917-1920-х годов. Но до сих пор высятся каменные быки посреди батюшки-Волхова как памятник неумного стремления «обновить» новгородскую древность, причём  разрушив до основания всё созданное веками и поколениями.
Визит императрицы был отмечен ещё одним событием, положившим тень на её лицо. Посещая Десятинный монастырь, Александра Фёдоровна встретилась там со 107-летней старицей, носившей железные вериги. Встретив царицу, старица сказала: «Вот идёт мученица императрица Александра… Страшный крест… Не страшись». Не осознав значения пророчества, царица заявила новгородцам в благодарность за сердечный приём: «Как врут те, которые утверждают, что Россия меня не любит». А супругу Николаю II она отписала: «Всё становится тише и лучше. Только надо грубить твою руку… Россия любит кнут». До расстрела в Ипатьевском доме оставалось меньше двух лет…

Последний владыка

Одной из самых колоритных фигур Новгорода 1910-х годов был митрополит Арсений (Стадницкий). Вот как описал его личность современник, историк Николай Порфиридов: «Энергичный, деловой и предприимчивый Арсений сразу же по его назначении в Новгород тряхнул, что называется, капиталами архиерейского дома. Построил прекрасную загородную дачу … при впадении летописной Пидьбы, на месте захудалой мызы. Для удобства сообщения с загородной дачей приобрёл моторный катер, которому дал название «Перун». Такой роскоши не было даже у местных губернаторов».
Арсений был выходцем из семьи священника Кишинёвского уезда, уже к 30 годам ставший епископом Пскова и Порхова. Все отмечали его «широкий ум, большое образование, могучую волю, честность и прямоту, решительный и непреклонный характер, строгость к подчиненным и себе». Кроме того, он был активным деятелем противоалкогольного движения в России. К «общеполезным», по выражению Порфиридова, делам митрополита следует отнести перестройку старых архиерейских покоев и строительство Епархиального дома, которое пока ещё занимает филармония. По его инициативе здесь проводились церковно-агитационные мероприятия: вечера духовной музыки, чтения, концерты. Он же велел оборудовать в новом здании замечательное помещение для архива и Церковно-археологический музей. 
Репрессии против митрополита начались спустя год после Октябрьской революции. В 1918 г. Новгородский губисполком обложил митрополита Арсения единовременным налогом в 50 тыс. рублей, при том, что он получал жалование в 750 руб. в месяц. Практически весь Архиерейский дом в Новгороде был отобран у владыки Арсения: половина его квартиры была занята расширившимся Епархиальным лазаретом, а вторую половину заняли с сентября 1918 г. матросы Ильменской флотилии, прибывшей в Новгород.
2 июля 1922 г. по вызову ГПУ митрополит уехал в Москву, где был привлечен к судебной ответственности вместе с патриархом Тихоном по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей. В Новгород он больше не вернулся. Пройдя через Бутырскую тюрьму и пересыльные лагеря, Арсений с 1933 г. занял епископскую кафедру в Ташкенте, где и скончался в 1936 г. 

«Не то что до республики»

1916 г. – «Теперь слышу, что именно этот замечательный исторический вид собираются перерезать железнодорожным мостом. Даже болотистое место, даже изменчивое русло Волхова около Ильменя не страшит, лишь бы испортить одну из лучших страниц нашей старины. И нет желания попытаться перенести линию по другую сторону Новгорода.
С горечью знаем, что мы не любим свое. Знаем, что защита своего, древнего, прекрасного вызывает мало сочувствия и много угроз и насмешек. Но все же во имя культуры, во имя уважения к прошлому, во имя лучшего будущего попросим еще раз: пощадите Новгород. Обойдитесь бережно с этой колыбелью русской общественности.
Перерезать, отемнить один из лучших русских видов легко. Испортить, очернить, оклеветать – самое любимое занятие темных людей.
Но попытайтесь без ущерба поднять город; привлеките к нему новые силы, не зарывая светлые дали.
Новгород берегите».

1917 г. – «Да, дорогой мой друг, жутко за наше будущее, но ещё страшнее за будущее России, потому что существование её висит на волоске и зависит от разных тёмных сил, необузданных стремлений и темноты массы. К тёмным силам отношу я немецких агентов и в их числе фон-Ленина с фон-товарищами большевистского толка, ибо их программы и действия и способ приезда в Россию имеют ясное клеймо Made in Germany («Сделано в Германии» – С.А.). Не обузданы стремления советов рабочих депутатов, с инородческой тому же окраской и с их демагогической тенденцией. Темнота же солдат и крестьян это плод мудрой политики двух последних царствований. Не то что до республики, но до человеческого общежития не доросла масса, и когда с неё сняли опеку, то превратилась в дикого зверя, и это наш младший брат?».