Гусли – мысли мои, или Звуки и отзвуки истории

Сегодня, 23 июня – День балалайки. Это повод поговорить о русской музыкальной культуре. И вообще – о нашей истории и традициях.

«Культуры народов между собой тесно связаны. Изучая культурное наследие, мы должны понимать: мы не отличаемся друг от друга — мы похожи друга на друга», – убежден Антон Каменский, сотрудник новгородского Центра музыкальных древностей В. И. Поветкина.

Созданный в 1990 году радениями художника, музыканта, исследователя Владимира Ивановича Поветкина, сегодня Центр продолжает научно-исследовательскую работу по выявлению и восстановлению в формах и звучании музыкальных инструментов X–XV веков, одновременно занимаясь активной просветительской деятельностью.
– Общество должно знать, что делают ученые и зачем это нужно, – говорит Антон. – Мы показываем, что мы находим, как это реконструируем, как мы это озвучиваем и почему именно так.
Многие люди даже не представляют, какой была музыкальная культура наших предков в средние века, – замечает он. – Скажи «гусли» – и у каждого человека свой образ в голове. В лучшем случае вспомнят наиболее часто изображаемые шлемовидные гусли. В худшем – вспомнят какую-нибудь цитру, с которой изображают Садко. А Садко не играл на цитре.
Рассказ о музыкальной культуре древнего Новгорода Антон Каменский превратил для нас в увлекательную лекцию-концерт. И неожиданно заставил задуматься о многих современных вещах.
Самые простые музыкальные инструменты наших предков – привески, бубенчики, трещотки. Предметы, которые в нашем современном понимании никак не ассоциируются с музыкой. У древних новгородцев они выполняли и музыкальные, и сигнальные функции (так, ботало указывало, где находится корова), служили оберегом от злых духов.
– В народной культуре музыка функциональна. Она нужна не для развлечения, а для чего-то – для пляски, сопровождения пения, для общения с внешним миром, – поясняет Антон. – Люди средневекового общества представляли себя частью природы, частью их жизни был мир духов. И музыка, песни, пляски – это способ общения с тем самым миром природы и духов.
Так, найденные при раскопках в Новгороде трещотки лопаточные – это инструмент ночного сторожа. В южнорусских областях похожие трещотки использовались на свадьбах для защиты от злых духов.
До XX века лопаточные трещотки в Новгороде не дожили. «Мы многое потеряли в XIX и XX веках. Особенно в советский период несладко пришлось традиционной культуре».
Общемировая игрушка – брунчалка. Многие из читателей  вспомнят, как они в детстве раскручивали и потом растягивали пуговицу на нитке, наслаждаясь полученным звуком. Наши же предки нанизывали на нитку косточку от ноги поросенка с проделанным в ней отверстием – раскопки приносят много таких находок. «Может быть, это был инструмент шамана – у нас есть находка с мордочкой зверька, что косвенно указывает на некое магическое назначение».
На Руси во время святок, когда девушки гадали в темноте, в избе или бане, парни подносили такую игрушку к печной трубе или глиняному сосуду. Наш собеседник тоже подносит брунчалку к горлышку керамического кувшина. Раздается страшное завывание-ухание: «У-у-у!» Немудрено испугаться!
Интересная история связана с чурингой. Кто из вас в детстве раскручивал школьную линейку, привязанную к веревочке или нитке? Вот это примерно и есть чуринга. Но такой предмет был известен и нашим предкам в средние века. Однажды Владимир Иванович Поветкин, рассказывает Антон, читал лекцию для руководителей музеев из разных стран. В числе слушателей был и представитель музея из центрально-африканской страны. Увидев чурингу, он вскочил, стал размахивать руками и через переводчика пояснил, что такие самозвучащие инструменты у них до сих пор используются, и он очень удивлен, что они были в древнем Новгороде.
– Культуры народов не являются уникальными, все культуры между собой связаны, – замечает Антон. – Весь мир пестрый и градиентный, много перетеканий.
Но именно благодаря раскопкам в Новгороде, подчеркивает он, мы узнали о лирообразных гуслях и других типах инструментов, о которых не знали прежде. «Это достояние не только Новгорода. Это вклад в копилку человеческой культуры».
Количество найденных в Великом Новгороде археологических находок, относящихся к музыкальной культуре, позволяет специалистам сделать вывод, что Новгород в средние века был музыкальной столицей.
– Вот эта деталь – подставка для струн, которая называется кобылка, – показывает Антон, – была найдена в Новгороде в слоях Х века. Значит, первые поселенцы Великого Новгорода пришли сюда уже с этими музыкальными инструментами. В Европе в то время еще не было таких смычковых инструментов, они там появляются гораздо позднее.
Речь идет о грушевидных смычковых гуслях, которые до XV–XVI века были одним из самых популярных музыкальных инструментов.
В современном русском языке словом «гусли» обозначаются только щипковые инструменты. А в средние века гуслями называли и щипковые, и смычковые одновременно. Сейчас смысковые называют гудками, по аналогии с поздней традицией.
Новгородские щипковые гусли, обращает внимание Антон, это долбленый корпус, деревянные колки. В колках для закрепления струн делался раскол, а не отверстие, как в Европе. «Такие колки мы находим в X веке, и в XX веке они были той же конструкции. Этой традиции тысяча лет». На востоке области (Пестовский, Хвойнинский, Мошенской, Боровичский, Любытинский районы) в 80-х годах минувшего века еще играли на таких гуслях.
Кстати, былинного героя Садко, по словам Антона Каменского, правильнее изображать именно с лирообразными гуслями.
В Прибалтике есть аналоги наших гуслей – кантеле, кокле.
– Идея этого инструмента старше народов, которые пытаются его себе присвоить. Эта идея пришла к нам из античности, а туда – из древнего мира, – поясняет Антон. – Это тоже важно людям объяснять.
Интересны духовые инструменты древнего Новгорода. Антон демонстрирует нам свистульку XIV века («Это звук, который был во времена Дмитрия Донского»), реконструкцию сопели XI и XIV веков («Простые инструменты, простые наигрыши»).
Сейчас Центр работает над восстановлением волынки, деталь которой была найдена в прошлом году в Старой Руссе в слоях второй половины XIV века. Находка, по мнению специалистов, уникальная. Совместно со Старорусской археологической экспедицией специалистами Центра был сделан доклад на эту тему, готовится научная публикация. Очень живо на находку откликнулось европейское волыночное сообщество.
– Трехканальный чантр (мелодическая, или игровая трубка) – редкое явление, – поясняет Антон. – Есть двухканальные волынки, они известны у нас в России у народов Поволжья (марийцев, в частности), есть также на Балканах, в Турции. А здесь третий канал – зачем? И как ее озвучить? Придется поработать. Мы пытались – получается непривычный для нашего уха звукоряд, что-то балканское.
Антон вспоминает по этому поводу мысль, озвученную еще Владимиром Поветкиным: «Когда мы обращаемся к древним образцам музыки, находкам, мы изучаем совсем другой мир, неизвестный нам. Мы должны полностью откинуть свои современные понимания о музыке, о звучании и с чистым разумом прийти к этим находкам».
В настоящее время Центр музыкальных древностей Владимира Поветкина готовит обширную экспозицию, которая даст возможность показать зрителям все богатство музыкальной археологии Великого Новгорода, продемонстрировать находки, которые сделаны археологами в городе. Сотрудники Центра надеются в скором времени с помощью мультимедийных технологий сделать выставку и звучащей.
Интересна еще одна мысль, которую высказал наш собеседник в ходе своего рассказа. Народная традиция, замечает он, не предполагала концертного выступления. «Для чего нужна пляска? Чтобы плясать. Песня – чтобы петь. В народной традиции нет зрителей – все участники одного большого действа. И до XX века мы могли еще это наблюдать: в деревнях пели все. Не было даже такого понятия «у меня нет слуха». И это большая народная мудрость – через песню, музыку люди могут себя проявлять».
Сейчас право петь, выступать отдано профессионалам. «А почему?» – задает вопрос Антон Каменский. Современные городские праздники, по его мнению, как раз этим и страдают: люди ходят и смотрят, как выступают другие.
– А хотят участвовать – петь, плясать. Это же так естественно. Людей надо вовлекать в процесс, это зерно народной традиции, – убежден Антон Каменский.
…Что касается балалайки, то первые сведения об этом инструменте относятся к XVI–XVII векам. А своеобразным музыкальным символом страны она стала, скорее всего, в ХХ веке, когда наладили фабричное производство этого инструмента. «Балалайка проще в обслуживании, в изготовлении. Там всего три струны, а не 9».
К слову, более ранние балалайки, по словам Антона Каменского, выглядели иначе, они не обязательно были треугольными. «В Мошенском и Пестовском районах они были долбленые, как ложка, круглые».

Людмила СОКОЛОВА
Анна БОЧАРОВА (фото)