Художник здешних широт

Александр Алексеевич Варенцов — заслуженный художник России, обладатель единственной в Великом Новгороде частной галереи,
а также Серебряной медали Русской Академии Художеств. Является членом Петербургской Академии и Союза художников России. Благодаря ему в нашем городе открылась первая детская художественная школа, появилась кафедра архитектуры в НовГУ, действует Государственный музей художественной культуры Новгородской земли. Александр Алексеевич проводит ежегодные пленэры «Мастерская реалистичной живописи», которые посещают новгородские художники, чтобы повысить уровень своего мастерства.

На днях мастеру исполнилось 67 лет — чем не повод встретиться и пообщаться. В стиле блиц-интервью, например.

— Откуда вы черпаете вдохновение? Может быть, это простые вещи или природа?

— И то, и другое, и третье, но главное — работа! Потому что только в процессе работы ты развиваешься. Вдохновение приходит и уходит, когда ты уже работаешь.

— На ваш взгляд, что в художнике главное?

— Художником становятся. Чувство прекрасного, как и чувство безобразного — это чувства врожденные, другое дело — как они развиваются. Так что главное — нравственная позиция, потому что рисовать может научиться каждый.

— Есть художники, которые вас вдохновляют?

— Мне художники вообще все интересны. От наскальных изображений до сегодняшнего дня.

— У вас была альтернатива профессии?

— У меня все было, чтоб я не стал художником. Даже когда в СХШ (СПГАХЛ им. Б.В. Иогансона. — прим.ред.) поступал, мне там сказали: «Ну, займись чем-нибудь другим. Чтобы человек стал художником, надо через многое пройти. Мне вот, например, жалко иногда: у меня много было учеников, но сопротивления жизни они не выдержали.

— Родители поддерживали вас?

— У меня отец военный был, поэтому я с пяти лет посещал Русский музей и Эрмитаж. Папа мой был любитель, много рисовал, но война (военное дело. — прим. ред.) мешала ему этим заниматься. Мама у меня литератор. Так что с родителями благополучно.

— Как родители относились к тому, что вы собираетесь связать свою жизнь с искусством?

— Положительно. Они только испугались, когда я в шестом классе принес домой череп, который нашел на раскопках. Я носил этот череп с собой в студии, а потом и в нашу ДХШ насобирал кости коров, лошадей, людей.

— А как вы открыли свою первую выставку?

— Первая моя персональная выставка состоялась в 1971 году. Я тогда учился на пятом курсе (РГПУ им. А.И. Герцена. — прим. ред.). У меня были сложные отношения с преподавателем, и я перестал ходить на занятия. И что со мной делать? Надо было исключать. Но он попросил меня принести свои работы, которые я дома писал. Я принес, меня похвалили, поругали и решили открыть мою персональную выставку. Собрались преподаватели, студенты, люди с улицы.

— Вы следите, какое образование в Герцена сейчас?

— Слежу. У меня дочка окончила Герцена, преподавателей знаю. Но там больше искусствоведческое и скульптурное образование. Обычно в педагогике две беды — это художники, которые не умеют преподавать, и преподаватели, которые не умеют рисовать.

— Только молодые художники посещают ваш пленэр «Мастерская реалистичной живописи»?

— Нас посещают люди от самого раннего возраста (4 года) до довольно позднего (83 года). Берем всех желающих. Человека научить нельзя, если он не хочет. Но способности есть у каждого, и наша задача — помочь раскрыть эти способности.

— Новгородскую ДХШ вы создавали один или с коллегами?

— С коллегами и с боем. Мне было 23 года. Я авантюрно захватил помещение, потом отстроил там третий этаж, а это ведь тоже авантюрно — памятник архитектуры же! Много чего рассказывать, много было приключений. Даже когдая открывал ДХШ, мне говорили: «А зачем вы художественную школу открываете, у нас и так три музыкальных.

— А почему ушли?

— В знак протеста. У меня была идея создать школу-училище, чтобы в одной структуре ребята могли заниматься 12 лет, но она у меня не реализовалась.

— Как вы оцениваете художественное образование в Великом Новгороде сейчас?

— Музыкальная культура у нас еще на уровне, а художественная — быстро падает.

— А к граффити как относитесь?

— С досадой. Это должно быть одной из форм монументального искусства, а на деле — хулиганство. Вот тут неподалеку выкрасили двери, а кто-то попытался там что-то изобразить и в итоге испортил труд людей. Я видел разные граффити: и у нас, и за рубежом, и под мостами, и на домах, и на заборах. Везде очень низкий уровень. Это, как правило, переливы одного и того же, поскольку даже те же шрифты — и в Германии под мостом, и у нас на заборах — одинаковые. Оно (уличное искусство. — прим. ред.) и не протестное, потому что протест должен быть на уровне. А когда не владеешь языком, то результат переворачивается.

— Насколько тяжело быть художником в современной России?

— Очень тяжело. Во-первых, когда начинается становление ребенка (все дети художники и поэты), родители отправляют его в специальное место, и он развивается.

Потом в семнадцать многие соскальзывают на этом этапе, находят что-то более практичное — уже подрoсток осознает свой путь, поступает в институт, оканчивает его и начинается самое сложное: где работать, надо иметь собственную мастерскую и т.д. Мальчишкам проще, женщинам сложнее: они детей не бросят, хотя женщины по природе более одарены, они более тонко чувствуют. Но художниками становятся мальчишки. В итоге все работают, а в свободное время занимаются творчеством. Лучше преподавать, потому что преподаватели занимаются своим делом и передают умения, опыт. А если кто уходит в дизайн, то он уже заканчивает свой путь как художник. Потом показ на выставках; беда в том, что конъюнктуры больше, от этого плохих работ больше. У них, молодых, не хватает опыта, поэтому они делают то, что не совсем удачно, но им никто не подскажет, а может быть, даже похвалят, и тогда художник постепенно съезжает в халтуру или начинает работать на заказчика, а вкус у нашего обывателя плохо развит.

— Вы согласны с тем, что во многих университетах ломают художников и подгоняют их под определенный стандарт?

— С этим я не согласен, поскольку это зависит только от педагогов и от программы. Если там занимаются только ремеслом, то это беда. У искусства два чудовища — это талант без ремесла и ремесло без таланта. Чтобы профессионально говорить о языке, надо развивать способности, талант и набираться опыта.

— Существует мнение, что русское искусство широко ценится за рубежом. У вас были мысли о переезде?

— Мыслей о переезде у меня не было, потому что мне нравится здесь. Мое творчество питает эта среда со всеми ее недостатками. Мне нравится Новгородская область и северные земли. Я художник этих широт.

— и все же вы часто выставляетесь за рубежом, и как там относятся к русскому искусству?

— К нашим работам относятся очень хорошо. Особенно итальянцы, французы и китайцы. Последние буквально скупают наше искусство. Там (в Китае. — прим. ред.) восемь галерей, которые занимаются только русским искусством. Мы со Светланой Акифьевой (женой А.А. Варенцова. — прим. ред.) вывезли туда более 400 работ.

— За что иностранцы так ценят русское искусство?

— За правду жизни.

— Ценится ли в наше время труд художника?

— Нет. Сказывается политика государства. До 17 века художник был на службе у религии, потом — у светского общества, к концу 19 веках художники захотели свободы, но в то же время хотели, чтобы их содержало государство. Сейчас одни работают для себя, а другие — на угоду государству.

— Как Никас Сафронов?

— Ну, это просто беда. Он обслуживает определенную кучку людей, которые в искусстве ничего не понимают.

— А на какого современного деятеля культуры, по вашему мнению, стоит обратить внимание?

— Я сказал бы так. Нужно смотреть все(!) и пытаться разобраться, что нравится, а что — нет. И почему. Даже на субъективном уровне. Иногда бывает, что на каком-то этапе не нравится, а потом понимаешь, что это было выше твоего уровня.

— А вы подарили 6ы кому-нибудь свою картину?

— Подарил бы, всегда дарил. Когда открывали музей, который находится на площади (Победы-Софийской. — прим.ред.), я подарил свои работы. Также я с каждой персональной выставки дарю.

— А какие у вас планы на лето?

— У нас пленэрный сезон, поэтому периодически куда-нибудь уезжаем. Сейчас мы едем в Болгарию. В прошлом и позапрошлом году ездили в это время в Грецию. Хотя я люблю Новгородскую область, но периодически ради контраста можно. Будем делать выставку: архангельская и греческая деревня одновременно. Выставка будет проходить у нас в городе.

— В свои 67 вы добились всего, чего желали… Или есть еще вершины, которые надо покорить?

— Я только в самом начале, потому что чем больше ты постигаешь, тем больше тебе открывается.

— Ваши пожелания нашим читателям…

— Моry только пожелать интересоваться искусством, потому что, во-первых, оно многогранно, а во-вторых, обогащает людей. Искусство открывает в тебе то, чего ты и не предполагал.

Александр КОРШЕНЮК, Дарья ЕФРЕМОВА
Анна БОЧАРОВА (Фото)