Жить заново

Теперь, спустя 67 лет, вряд ли мы сможем освежить, чем-то дополнить уже запомнившуюся по воспоминаниям ветеранов картину боев за Новгородскую землю и ее святыни. Тема хорошо изучена, описана и не единожды, как говорится, раскрыта. Но давайте оставим войну «за кадром». Зима 1944 года. Фронт укатился на запад. Новгород — наш и он свободен…

– Ту зиму, как и предыдущие, мы с мамой и сестрой прожили в какой-то баньке в Шимском районе, – вспоминает ветеран Татьяна Васильевна Автономова. – Территория была оккупирована, никаких средств связи у людей, конечно, не было, ни радио, ни телефона, но откуда-то все знали, что Новгород уже освобожден. Через месяц, в феврале, советские войска выдавили немцев из Шимска. И уже в марте меня подключили к работе в районной прокуратуре – секретарем. А в июле, когда была образована Новгородская область, моя начальница получила назначение в Новгород, в областную прокуратуру, и меня потянула за собой.

Так летом 1944-го попала в Новгород моя бабушка. Было ей тогда 18. Поселили их с подругой в Черепичном поселке. Там, где теперь «Спецавтохозяйство». В проходной, с крысами, но все-таки в комнатке.

– Люди жили везде, устраивались как могли, – вспоминает Татьяна Васильевна. – Целых зданий было мало, но где-то уцелели фундаменты, подвалы… В тесноте, но не в обиде — в народе ощущалось небывалое единство. Обживались в землянках, словно кроты. Много землянок было, например, в городском валу. Внутрь залезешь — пол, стены, потолок деревом обделаны, буржуйка греет, вроде как и цивильно.

Вот оно что. Еще в детстве, бегая по валу, я был озадачен происхождением многочисленных и глубоких ям на нем. Думал, следы воронок. А оказывается – обрушившихся жилищ. Где, возможно, даже рождались первые послевоенные новгородцы.

– Работали много, а как иначе, – продолжает рассказ Татьяна Васильевна. – По субботам обязательно на субботник выходили, на разбор завалов. Ведь город представлял из себя кашу из строительного мусора. Мы его на носилках перетаскивали. И устали не знали. А рядом, бывало, устраивался гармонист. И песней помогал нам строить и жить.

Хуже всего было с обувью. Башмаки-то были одни — в них на субботник, в пыль, а потом на работу — в учреждение. И на танцы тоже ведь надо. Танцы были в клубе (там, где сейчас «Телеком») – то здание в войну устояло. С одеждой было тоже туго, но чуть получше, чем с обувью. Помню, нашли как-то немецкий матрас, ткань такая в мелкую сеточку. И как-то исхитрились выкроить из него два платья — мне и сестре, и были счастливы.

Что-то купить в то время было невероятно трудно — за неимением ни-че-го. Поэтому заработок тратился в основном на еду. И еще — на дорогу домой, в деревню, к родителям.

– Получала я где-то 450 рублей. А шофера за место в кузове, чтоб довезти, скажем, до Шимска, просили 400. Поэтому, кстати, первые в городе частные дома появлялись именно у шоферов. Ну, а мы редко когда ездили. Чаще пешком ходили. Утром из Колмова выйдем, взяв с собой кочан капусты… На окраине города, там где сейчас ГДК, было 2 дома сохранившихся — от них мы начинали отсчет: до Шимска 48 км. Пройдем километров 10, присядем передохнуть, да и съедим всю капусту… А еще топать и топать. Но к вечеру приходили. А утром обратно шли.

Впрочем, был тогда в Новгороде еще один вид транспорта. Куда более развитый, нежели автомобильный. Это пароходы.

– Да, мост был разрушен, и на тот берег перевозил речной трамвайчик, – вспоминает Татьяна Васильевна. – А в Шимск и в Старую Руссу ходили пароходы «Калинин» и «Форель». Такие красивые, с колесами по бортам. Проезд на них стоил дешевле, чем на машине, но народу набивалось множество. Пристань была… вот точно не вспомню где. Дорога на пристань с нашей Черепичной шла вдоль берега, а по пути стоял лагерь немецких военнопленных, мимо которого всегда мы старались проскочить побыстрее. А наши, из охраны, нам вслед игриво: «Красавицы, куда ж вы так торопитесь?»

…Они жить торопились. Им, хлебнувшим в войну горя и трудностей, все теперь было легко. Все казалось решаемо. Бабушка со своими подругами, например, легко запрыгивали на проходящий мимо товарняк и непринужденно соскакивали в нужном месте. Да, наш народ устоял, справился, вышел победителем, и всем казалось, что уж теперь-то жизнь наладится и пойдет, и пойдет как по маслу… И город наш обязательно снова будет Великим. И самым лучшим местом на Земле.

А бабушка моя, встретив дедушку, стала офицерской женой и в 1947 году покинула Новгород, уехав за мужем к месту службы. Чтобы через несколько лет вернуться — уже насовсем — и жить.