Просто поэт

19.05.2011

Не счесть в России авторов, умеющих с разной степенью мастеровитости рифмовать слова или складывать предложения в столбик, або в лесенку и оттого почитающих свои отформатированные таким образом тексты – стихами.

Новгород по количеству подобных стихо-слогателей на читательскую душу и вовсе щедр, до буйнопомешательства: читателей, мнится мне, поменьше будет, чем авторов. Последние, порой, жалуются: «Невостребованна нынче поэзия!»

Не соглашусь – востребована. Но все-таки – поэзия, а не рифмоблудие. Только вот редко светят или хотя бы мерцают звёздами сочинения современников.

Тем отраднее, что подобно Сверхновой среди межгалактической пыли воссияло на поэтическом небосклоне России новое имя – Иван Егоров. Наш, новгородец!

Ивану в его стихах счастливо удается избежать и нарочитого пафоса, и псевдоискреннего умиления храмами-речками-березками, и кокетливого самообожания и само-(ах какой я тонкий и глубокий!)-любования якобы страданиями-терзаниями. Не опускается он до политических то ли сатиры, то ли брюзжания; пишет Иван о жизни – искренне, но искусно.

Иногда наслышан о ком-нибудь: «Он поэт в душе». Иван Егоров – просто поэт.

Родился в 1955 году в Калининской области. С пяти лет живет в Новгороде.

Окончил Новгородский педагогический институт, затем театральный институт им. Б. Щукина.

Более тридцати лет работает в Новгородском театре юного зрителя режиссером.

В 2009 году была опубликована повесть «Груша и говорящий скворец», сборник стихов «Созвездие Стрельца» и рассказы в альманахе «Ювенильное море», в 2010 году – сборник прозы «Мальчик и самолет».

В 2009 году принят в Союз писателей России.

Торговалась на рынке:

– Мне, родная, не стейки.

Мне дешевенькой рыбки

Вот на эти копейки…

 

Что-то там говорила,

Про себя бормотала.

Дома долго варила

И устало вздыхала.

 

Причитала над плошкой,

Колченога, горбата:

– Собирайтеся, кошки

И коты, и котята.

 

Мне – что бела, что чёрна,

Что чиста, что паршива,

Что глупа, что учёна –

Я для всех накрошила.

 

Рать кошачья стекалась,

Сыто маслились глазки.

А еда не кончалась.

Словно в сказке…

 

Всем – и доброй, и вредной –

Хоть кусочек, хоть малость.

Только самой последней

Ничего не досталось.

 

Ничего не досталось…

В доме гасли окошки.

Со двора разбредались

Беспризорные кошки.

 

А она все сидела.

Было сыро и поздно.

И мурлыкала-пела,

И глядела на звезды.

 

В небо фантики поднял

Влажный мартовский ветер…

Видно, лишней сегодня

Оказалась на свете.

 

 

Рембрандт ван Рейн пьет «Рейнское».

Кисти его в скипидаре.

«Рейнское» нынче – мерзкое.

Нынче и мэтр не в ударе:

Кроет холсты грунтовкою,

Масло стекает проталиной.

Старыми заготовками

Вся мастерская завалена.

Золотом солнца пропитано?

Это же все предыдущее!

Ты позабыл и вид его,

Яростно в гору идущего.

От обделенности ласкою

Кисть неохотно движется…

Мэтр вспоминает Саскию,

И – ничего не пишется.

 

 

А стрельбище сделали на лугу,

Среди гречихи, густой на диво.

Солдатики падали на бегу,

Чтоб отстреляться по нормативу.

И там, где стебель не сбит, не сжат,

Найдется место и пчелам, и пулям…

Летят, летят и жужжат, жужжат,

Одни – к мишеням, другие – к ульям.

— Я трава, да не простецкая,

Луговинная.

— Что мне слезы твои детские?

Косу выну я.

— У меня в цветах – отравушка,

Накось, выкуси!

— Что с того, трава-муравушка?

Завтра выкосим.

— А вокруг меня пшеница, и

Как без хлебушка?

— Мы не ликами, а лицами

Смотрим в небушко.

Сено горькое, да сытное,

Кони ладные…

Будет брага, меды питные,

Дьяки с ладаном.

Раньше правила молва,

А теперь – война.

Ты прости меня, трава

Не моя вина…

 

 

Старый сердитый дворник

Водкой здоровье губит.

Он подметает дворик,

Он листопадов не любит.

Это в сезоне «Осень».

— Осенью листья? Не надо!

Ну, а зимою очень

Дворника злят снегопады.

Он ненавидит окурки

И обгорелые спички,

И от бананов шкурки:

— В скобки их всех, в кавычки!

Тихо ругаясь матом,

Смешанным с перегаром,

Дворник скребет лопатой

Серые тротуары.

В каждом движенье неверном –

Что-то от странного танца,

Что-то от Гильденстерна,

Что-то от Розенкранца.

Пасмурным утром морозным

После похмелья недужен,

Он выметает звезды,

Те, что замерзли в луже…

 

 

Времена – то смурные, то – бурные:

Кто с пером, кто с дубиной в руке.

На гнедом битюге – Илья с Мурома,

И Ершов – на Коньке Горбунке.

Над Россией всегда что-то веяло,

А над правдой довлело вранье.

Крылья черные, перышки белые…

То лебедушки, то воронье.

 

Вот и я: то серьезен, то с придурью,

Иногда ухожу и в запой,

И Христу помолюся, и Идолу

(Да простит меня Боже), зато

 

Напишу пару строчек, но искренно,

Ночью, утречком или же днесь.

Я не ведаю, где она – истина,

Но надеюсь, что где-нибудь есть.




Оставить комментарий

Ваш комментарий отправлен на модерацию.
Комментарий станет доступен после его одобрения.
Ваш комментарий будет доступен после проверки модератором. Редакция оставляет за собой право на публикацию комментариев.