В чём тут дело?

Достоевский никогда не говорил, что мир спасёт красота. Он два раза «пробовал» эту мысль на князе Мышкине. В одном из эпизодов романа «Идиот» Аглая просит его не говорить разной ерунды, вроде того, что мир спасёт красота, а Ипполит спрашивает князя, правда ли, что он когда-то утверждал это? Но ответа не получает. То ли Достоевский понимал, что красота действительно «страшная сила» и способна погубить, а не то чтобы  спасти, то ли чувствовал, что, скажем, в красивом поступке много добра и человеческого совершенства, а вот в красивой жизни, наоборот, пустоты, легковесности, гламура и того, о чём говорят – красиво жить не запретишь.

Интернет на слово «красота» выдаёт 4 миллиона картинок. Посмотришь, и начинает тошнить. Остро хочется безобразного (19 тысяч картинок) и не безобразного даже, а сложного, трагического, потешного, разного, как сама жизнь. Если красота это гармоничное сочетание аспектов бытия, то безобразное – дисгармоничное. Ну и что? Как после циркового атлета особенно хорош ковёрный, так и Мастрояни, например, особенно интересен на фоне «рож», населяющих фильмы Феллини. А чудище из «Аленького цветочка»? А Брехт? А тот же Достоевский? Да мало ли… Половина мировой культуры из красоты не состоит. Нельзя же всё время питаться одним сахаром. Хотя есть художники и целые школы, ломающие копья и кисти в поисках абсолютной красоты. Но в какой мере искусство Рафаэля удовлетворяет наше стремление к прекрасному совершенству, в той же мере не удовлетворяет отсутствием острого, харАктерного, чуднОго.

Не так давно в программе «Тем временем» с удивлением услышал от Владимира Хотиненко: «Цель искусства – кра-со-та!». Вот тебе и раз, а я всегда думал, что единственной целью ( и смыслом, и сутью, и предметом) искусства является человек. А как говорил Пашка Колокольников из удивительного фильма Шукшина «Живёт такой парень»: «Люди у нас сами знаете какие…». Так вот не знаем, не до конца знаем и до конца никогда не узнаем, а хочется и про других, и про себя.

Это не отвлечённое эстетизирование. Такие разговоры в стенах Городского выставочного центра возникают часто. Приходят начинающие фотографы, приносят красивые закаты, милых домашних животных, а когда говоришь, что на выставку пока не тянет, не понимают – ведь красиво же!

Или приходят на выставку «Колдовские художники», ругают нас, что неприличные слова, что злые, хоть и смешные сюжеты. Даже безобидная Зинка Морковкина с выставки Владимира Яшке, которая проходит сейчас, нравится далеко не всем. Вульгарная, дескать. На вкус и цвет… Не всем же блистать совершенством. «В чертах у Ольги жизни нет», а симпатяга лучше красавца.

Когда наши зрители сталкиваются с непонятным или с тем, что кажется невозможным для «изящных искусств», хочется напомнить им, что есть такое понятие – фронтир, т.е. передвигаемая граница между освоенным, понятным и привычным, и не освоенным, чужим. Художники часто подходят к этой черте, потому что они, как у Купера, – пионеры.

Они пытаются расширить пространство культуры (иногда, как это ни парадоксально, с помощью ненормативной лексики или безобразной формы), художественной, но провокации. А не любо – не слушай, не ходи на такие выставки, и ведь организаторы, как правило, предупреждают – не для всех. И только потом мы поймём, что лишили себя возможности заглянуть за горизонт.

– Я бы таких «художников» изолировала от общества, – бросила в сердцах дама, выходя с выставки «Как-то раз красотка Зинаида…» в Городском выставочном центре. – Это не творчество, уродство сплошное!
– Совсем с ума сошли – устраивать такие выставки, – поддержал ее спутник. – Выдают за искусство пошлость и радуются.
Уж не знаю, какие именно картины художника Владимира Яшке так отпугнули зрителей. Однако факт есть факт. Выставки, подобные этой, вызывают бурную реакцию. И почти всегда негативную. Пишут в редакцию, что «темы и образы некрасивы, отталкивающи – уродливые лица, скабрезные позы». И требуют запретить этот «сплошной сюр, пахнущий сыростью, перегаром, невежеством».
То, что любое искусство неоднозначно, понимают все. Но не все пишут. Не хочешь – не ходи, но запрещать – это все-таки слишком.
Но вот ведь парадокс – «мирные» выставки картин с привычной манерой и сюжетами споров не вызывают, но забываются быстро. А эти, вот, поди ж ты! В чем тут дело?
А кому же отвечать, как не Сергею Пухачёву, руководителю Городского выставочного центра.