Андрей Писарев: «Пианистом я стал случайно…»

Музыканты, эмигрировавшие за рубеж, нет-нет да и поругивают отечественную школу пианизма. Но факты вещь упрямая, и они говорят, что российские пианисты были и остаются сильнейшими в мире. Один из тех, кто постоянно преумножает нашу «копилку славы»,  Андрей Писарев – заслуженный артист России,  профессор Московской консерватории, победитель международных конкурсов в Москве, Зальцбурге, Больцано и Претории, обладатель спецприза Итальянского радио и телевидения.  Музыкантом записано 15 дисков, он концертирует и дает мастер-классы буквально по всему миру – в США, Японии, Корее, Германии, Швеции, Италии,  Югославии, Финляндии,  Швейцарии, Бразилии, Коста-Рике, Испании, Ирландии… «Его выступление невозможно забыть», – писала о Писареве германская газета "Westdeutsche Algemeine Zeitung».
С 1993 года Андрей Писарев поддерживает теплые творческие отношения с новгородским Центром музыкальной культуры имени С. В. Рахманинова, и дружбу эту здесь очень ценят. А блистательное выступление маэстро на прошлой неделе стало настоящим подарком к 15-летию Центра.
– Андрей Александрович, летом вы получили приглашение от правнучки Сергея Рахманинова Натали Хавьер посетить ее во время ваших гастролей в Коста-Рике. Удалось ли пианисту, прославившемуся интерпретациями произведений Рахманинова, сыграть на рояле великого композитора?
– Сначала, помимо выступлений с оркестром Коста-Рики, я по приглашению нашего посла дал еще концерт в Российском посольстве. А затем Натали пригласила нас с послом к себе в гости на торжественный обед, и я действительно играл на рояле, принадлежавшем Сергею Рахманинову.
– Что-то особенное почувствовали, прикоснувшись к клавишам, знавшим руку гения?
– Это было приятно и… больно. Больно за рояль, который находится в не очень хорошем состоянии. Его бы как следует настроить, отрегулировать… Но в этом нет вины Натали, просто в Коста-Рике неподходящий климат для подобного старинного инструмента.  
– В доме действительно «витает дух Рахманинова», как рассказывала его правнучка?
– По крайней мере, я видел много уникальных, очень интересных его фотографий. Еще нам показали  любительский фильм, где снят Сергей Васильевич. Эта пленка – реликвия, которой очень дорожат, редко показывают и никогда не отдают за пределы семьи.
– Признайтесь, вас, как многих известных музыкантов, в детстве тоже вылавливали с футбольного поля и усаживали за гаммы?
– Вы, возможно, удивитесь, но пианистом я стал случайно. Мы жили в Ростове-на-Дону, моя сестра училась играть на скрипке. Ну и меня в семь лет отвели в музыкальную школу на прослушивание. Педагоги категорически заявили, что слуха у меня нет, по крайней мере, для игры на скрипке. Тогда нас с братом-двойняшкой привели к педагогу по фортепиано. Та, прослушав, сказала, что возьмет только одного: мол, кто больше хочет? Смотрю, брат молчит… Вот так я и стал пианистом. Поначалу занимался, как и многие, по полчаса два раза в неделю перед уроком. Настоящий интерес пришел лет в 12. После школы мне посоветовали поехать в Москву, и я с первой попытки с «пятеркой» поступил в музыкальное училище при консерватории.
– В консерватории вы попали в класс профессора Доренского – кузницу, «выковавшую» более 100 лауреатов международных конкурсов. Из нее вышли вы, Николай Луганский, Павел Нерсесьян, Денис Мацуев… В чем секрет  «феномена Доренского»?
– С Сергеем Леонидовичем я с 1982 года и действительно знаю его «кухню» изнутри. Его систему преподавания можно охарактеризовать словами «демократичность» и «бескомпромиссность».
– Со вторым более-менее понятно. А в чем демократичность?
– У профессора Доренского на сегодняшний день три ассистента – я, Николай Луганский и Павел Нерсесьян. И студент его класса может записаться на занятия к любому из нас четверых или к каждому по очереди.
– Но ведь у каждого из вас может быть свое видение музыкального произведения. На кого же бедному студенту ориентироваться?
– Более того, мы вообще можем высказывать абсолютно полярные мнения. И грош цена тому студенту, который не будет знать, что с этим делать. А вот если он, переосмыслив все, что мы наговорили, принесет свой, пятый вариант и сумеет доказать, что именно так и должно звучать – вот это и есть настоящее творчество.
– Правда ли, что вам довелось преподавать даже в Японии?
– Действительно, в одном из японских музыкальных университетов решили открыть класс Московской консерватории и меня пригласили преподавать. Но ничего хорошего из этого не вышло.
– Почему же?
– Скажу честно – у японцев большие проблемы с пониманием музыки, во всяком случае европейской. Они тянутся, хотят научиться, но у них совсем другое мировосприятие. Там, например, не принято открыто выражать эмоции. Это здорово выбивает из колеи выступающих перед японцами артистов: совершенно непонятна реакция зала – понравилось, не понравилось? И потом, музыка – это ведь своего рода речь. В японском языке практически нет ударений, он очень ровный. А ведь в любой музыкальной фразе есть ритмическая опора, интонационная вершина. Японцы этого не чувствуют, они как говорят, так и играют – ровно.
– В свое время вы много участвовали в конкурсах. Случалось ли сталкиваться с закулисными интригами, когда побеждал менее достойный?
– Всякое бывало, но я всегда склонен искать причины неудач в себе. И потом, сидят в жюри три человека, и у каждого свой фаворит. Сколько бы они ни спорили – не переубедят друг друга. Очень редко бывает, что на конкурсе сразу есть безоговорочный лидер.
– Но с вами-то однажды было именно так – на Международном конкурсе имени Моцарта в Зальцбурге в 1991 году вы получили I премию, которую до этого не присуждали с 1956 года. Члены жюри были просто сражены вашим филигранным исполнением!
– С Моцартом у меня особые отношения, это очень дорогой мне композитор. Вначале он давался сложно, а потом, перед самым конкурсом, вдруг раз – и раскрылся, пошел.
– Скажите, а какие невидимые ниточки много лет связывают вас с Новгородом, с Центром музыкальной культуры имени Рахманинова?
– Как бы патетично это ни звучало, Новгород дорог мне как родина Рахманинова. И замечательно, что есть люди, беззаветно преданные делу сохранения традиций, памяти о вашем великом земляке, такие, как Любовь Дериглазова, супруги Демидовы.  Я всегда с удовольствием участвую в Рахманиновском фестивале и Днях памяти Сергея Васильевича, меня очень тепло принимают в вашем городе. Если будут приглашать, с удовольствием буду приезжать и впредь!